Тяжело вздохнув, я покосилась на озеро, что сияло тем же мягким светом, после – на оставляемые мною на камне лужицы, которые едва заметно светились, а потом принялась тщательно осматривать берег. Искала я все, что может гореть, – мокрая насквозь одежда и потихоньку усиливающийся озноб намекали на необходимость согреться как можно скорее. К сожалению, ничего подобного вокруг не обнаруживалось. Как и какого-либо пути с каменного берега.

Отлично! Вот она – цена трех чудес – смерть от переохлаждения или голода…

Меня охватили отчаянье и злость на саму себя. К месту всплыли сгоряча сказанные Альвином слова о том, что, если рядом не будет его или Харакаша, я себе шею сверну.

Как в воду глядел! Может, у него тайный дар предвидения? Ах, если бы, он бы наверняка предупредил меня о грядущем и не отпустил бы одну…

По телу прошла неприятная дрожь, да такая сильная, что клацнули зубы. Судорожно вдохнув, я принялась стаскивать с себя мокрую одежду. Где-то в памяти сидели крепко-накрепко вбитые нам, сопливым школьникам, правила поведения в экстренных ситуациях преподавателем по НВП и БЖД. Ох, знал бы он, в каких условиях одна из учениц вспомнит его наставления!

Представив лицо седоватого, вечно хмурого военрука, который вдруг узнает, что где-то в другом мире уже взрослая Эля, ставшая самой настоящей божественной протеже, чуть не утонула в светящемся ледяном озере, я хихикнула, снова стукнув зубами и окончательно избавившись от одежды, разложила ее на камнях и принялась за выжимание. Пальцы вначале слушались плохо, чуть посинев от холода, и я ругалась, не стесняясь в выражениях, и выкручивала тонкое белье, яростно шипя и чувствуя, как от физических усилий по телу разливается какое-никакое подобие тепла… Или же не от них?

«Если греться и сушить одежду негде – надевайте мокрое на себя, только сначала выжмите хорошенько. Если почувствуете через какое-то время жар, не торопитесь раздеваться. Ваше тело тут ваш враг. Кровь от теплых органов прильет к конечностям и остынет. Одежда, даже мокрая, позволит снизить потерю тепла. Двигайтесь не слишком интенсивно, без излишнего усердия, но двигайтесь. Не сидите и уж тем более не ложитесь на камни – так можно получить переохлаждение и без мокрой одежды…» – вспомнилось мне словно бы из какой-то другой, уже не моей жизни. Я, как наяву, услышала голос преподавателя – строгий, твердый, будто вбивающий в наши беззаботные головы науку о сохранении собственной шкуры. И ведь действительно вбил…

Закусив губу, я натянула на себя мокрое исподнее и принялась интенсивней перекручивать шерстяные штаны, когда за спиной вдруг раздался плеск воды и чей-то удивленный вздох.

Штаны полетели в одну сторону, я, не оглядываясь за спину, прыгнула в другую, хватая ножны с лежащим неподалеку мечом. Блеск стали отразил свечение стен и воды, в голове «запел» клинок, готовый к бою, а я, держа оружие кончиком вниз перед собой, прищурившись, смотрела на странно выглядящего парня, наполовину выползшего из воды на берег и удивленно лупающего на меня светящимися синими глазами без намека на зрачок. Коротко стриженные белые волосы позволяли мне рассмотреть плотно закрытые жаберные щели на шее. Мы пялились друг на друга пару мгновений, после чего я весьма командным тоном прервала эту затянувшуюся и нервозную тишину:

– Имя и род деятельности?

– Со-о а тха-а тху-у? Киа-ама-ар а бха-а… – мелодично протянул этот странный и неожиданный гость, опасливо косясь на оружие в моих руках. Потом прищурился, вглядываясь в меч и вроде бы узнавая его.

– Я не понимаю. – Я качнула головой, не выходя из стойки.

Гладкое лицо со светлой кожей, покрытой мерцающим на свету голубоватым рисунком, недовольно сморщилось, тонкие губы приподнялись и продемонстрировали мне все до одного острые, почти акульи зубы.

Усилием воли я не сделала шага назад и чуть приподняла острие меча от камня. Движение не осталось незамеченным – гость из озера выставил перед собой руки и замахал перепончатыми пальцами в воздухе, что-то успокаивающе лопоча.

– Уход… Уплывай, – я указала острием меча на водную гладь в противоположной от меня стороне, – прочь. Оставь меня одну!

Существо снова поморщилось, несколько раз шлепнуло по воде ладонями, словно бы раздумывая о чем-то, а затем кивнуло и, оттолкнувшись от берега, нырнуло спиной назад, на мгновение я увидела мощный кожистый хвост вполне себе с акульим плавником.

«Надо валить! Срочно! Как минимум уйти от края воды подальше! Он явно хищный, вон какие зубы и хвост! А ну как он сейчас притащит сюда всю свою глубоководную братию, и что мне тогда делать?» – промелькнула тревожная мысль.

Перетащив нехитрые пожитки подальше от кромки воды, я спешно продолжила выжимать вещи, сразу же натягивая их на себя, и к тому моменту, когда вода вокруг моей маленькой площадки, примыкающей к стене, снова всколыхнулась, я была уже одета и готова продать свою жизнь подороже.

Они выныривали на поверхность один за другим, упирались руками в берег с той стороны, где он обрывался, резко уходя в глубину. С одинаково гладкими лицами, одинаково мощными телами, украшенными крайне похожим, но все же разным рисунком из длинных линий и точек, идущих по всей видимой части тела. С одинаково острыми зубами, что невозможно было не заметить, когда они говорили. Практически на всех были многорядные украшения из ракушек, косточек и чьих-то весьма угрожающего вида клыков. Несколько из них, легко оттолкнувшись от камня, сели на берег, и я увидела, что на них надето подобие сетчатых поясов из какого-то темного материала, на котором висят то ли костяные, то ли каменные ножи с широкими лезвиями и достаточно грубо сделанные.

Вся эта рыбная братия глазела на меня и о чем-то болтала между собой. А я, снова держа в руках меч, подозрительно смотрела то на одного, то на другого рыболюда, от безысходности пытаясь их посчитать или хотя бы найти среди них женщин. И то и другое получалось из рук вон плохо. Какая-то часть их постоянно плавала, ныряла, да и выглядели все они на первый взгляд невероятно похоже. Наконец, вдоволь насмотревшись и наговорившись, эти ихтиандры пришли к какому-то выводу, и один из них, сидящий на берегу и имеющий весьма впечатляющий шрам от плеча до того места, где у нормальных людей был бы пупок, ткнул в меня когтистым перепончатым пальцем и уверенно громко сказал:

– Коррин.

Остальные залопотали, захлопали ладонями по воде, потом, как по команде, затихли и уставились на меня.

Они знают Коррина и то, кем он был?.. А если это все – неудачное совпадение, а на их языке это что-то вроде «еда»?!

Рыболюд со шрамом, очевидно, не отличался большим терпением, потому что он ткнул в мою сторону рукой и с некоторой настойчивостью и нетерпением снова произнес имя защитника веры из древности.

– Эвелин, – медленно указала я на себя указательным пальцем левой руки.

Рыболюды зашумели, начав наперебой галдеть и бить руками по воде, но их, видимо, главный издал низкий шипящий звук, от которого мне захотелось вжаться в стену, что мигом навело порядок в стане ихтиандров.